 |
документы |
|
|
когда замираешь в исходной точке
когда замираешь в исходной точке,
с открытым газом и знанием смерти,
проблемы уходят не по одиночке,
они исчезают в лихой круговерти.
а ветер сдирает как ложную кожу
мечты, оправдания, сучью повинность.
так плюй в эти милые, наглые рожи,
на век позабудь, что такое взаимность.
под рокот мотора, вползающий в душу,
ты ловишь в прицел бесконечные цели.
все! хватит шептать: я больше не струшу.
ведь ты так хотел. и они так хотели.
сожги весь асфальт, поклонись в повороте
свободе прожить, наплевав на запреты.
потом распрямись.. и ты снова уходишь
рыча и смеясь в бесконечное лето.
тебя не догнать, ты выкинул разом
всю горечь обид, весь стыд поражений.
от боли кривясь, заходился экстазом
все видя как есть, не бояться решений.
так вой и танцуй, сливаясь со зверем!
прими его жажду, впитай его ярость!
стань тем, кто ты есть. просто вышиби двери
и встань на пороге. немного осталось.
..
когда замираешь в исходной точке,
с открытым газом и знанием смерти,
то просто живешь.
 |
мы, подобные ветру
мы, подобные ветру, проходим, касаясь слегка,
через жизни друг друга, в густой пелене снегопада.
я не тронул тебя, ты – меня. наша поступь легка.
мы – совравшие дети, цветы запоздавшего ада.
хоть заглядывать в окна чужие совсем не привык,
в твоем взгляде стараюсь успешно не видеть потери.
мы с тобою дурацкое знамя подняли на пик,
а на знамени – пламя кружится в объятьях метели.
убегать далеко, каждый раз возвращаясь назад
и рассказывать прошлому сказки про вечное лето.
делать скидку на то, что: "ну кто-то же этому рад",
отрицая саму вероятность прямого ответа...
...подволакивать ноги и плакать, когда никого,
кто увидит и станет просчитывать выгоды судеб.
мы ведь просто бежим. далеко-далеко-далеко.
и отчаянно трусим, что завтра "далёка" не будет.
|
никого нет, я гляжу на воду
никого нет, я гляжу на воду –
она валится на землю из небес.
пустота, благословленная природой –
как желающий нашкодить бес.
у меня – глазницы-недотроги,
твое тело – статуя песка.
ждут татуировки мои ноги,
ты – дрожишь от треска вереска.
наша правда в том, что не отнимешь,
нашу веру некому предать.
ты – боишься что бесследно сгинешь.
я – того, что должен выбирать.
у тебя – дрожащие ресницы.
неспособен запросто прощать,
я разгадываю жизнь по лицам,
а твоя улыбка – благодать.
знай – никто нам счастья не отнимет,
а отняв, зайдется тяжким сном.
я откроюсь - твоя нежность сгинет,
злость и горечь спрячу на потом.
у меня – солонка крупной соли,
у тебя – готовый резать нож.
память в лоскуты стреножит болью.
отвечай же мне: чего ты ждешь?
|
спасибо тем, кто поколеньем пьян
спасибо тем, кто поколеньем пьян,
спасибо вам – беспечным и безвольным.
спасибо тем, кто в привлеченьи дам
стал пидарски прелестным и спокойным.
спасибо тем, кто обыграл судьбу,
спасибо вам – гламурным и смешливым.
спасибо тем, кто в нынешнем аду
стал пафосно, томительно ранимым.
спасибо тем, кто продал свою сталь,
спасибо вам – желеобразным душкам.
спасибо тем, кого не будет жаль
пихать вместо снарядов в жерла пушкам
спасибо вам, убогие сыны,
не знающего страсти поколенья.
ведь вспыхнувшему пламени войны
всегда сгодятся лишние поленья.
|
делать не то, что хотеть
делать не то, что хотеть,
видеть другие несчастья.
вот подбоченилась плеть,
знаком вопросного счастья.
прочь задыхаясь бежать,
зная: финал неизбежен.
мир отработал на пять,
в позу поставил, но нежен.
и не сказать: стоп!
следствие, но не причина.
уж если подставил лоб,
веди себя как мужчина.
пусть отбивают чечётку,
крепкая лобная кость.
мужчины хреначат водку,
в ней растворяя злость.
и вот, устранив причину,
увидишь обратный путь:
зачем это: быть мужчиной,
когда покалечена суть.
не вспомнить чудо
и больно не вспомнить чудо
и цвет не совпал с лучом.
моя персональная ссуда,
на то, чтобы стать палачом.
за горечь и искушенье,
за водку и за мораль,
мне этого мира круженье,
мне этого мира печаль.
зачем мне писать строки,
зачем мне пытаться жить,
когда у всех букв истоки –
святая неверья нить.
и этого мира круженье,
и этого мира печаль,
являются мне искушеньем,
убить бедолагу-мораль.
мы не крысы
мы не крысы, но нет крыльев.
вверх смеёмся – больно падаем.
камни собираем, лишь бы не молиться,
незнакомым людям взоры радуем.
так давай смеяться невеличка-лесенка,
в стены не лупиться – потерять иллюзию.
если спета песня, да не спета песенка,
кто предскажет миру новую контузию?
|
лиха от лиха искать
ох на беду родился лиха от лиха искать,
перекрестили без спросу богом чужим.
именем нарекли – иудеям оно исполать,
дали святого, чтобы жил невредим.
рос пока – долго учили с земли вставать,
ну а вставая – в челюсть и грудью на грудь..
не научился.. лишь только жалеть да спасать;
с тем бесполезным для жизни и вышел в путь.
неодинокий в шалостях и в мечтах,
закоченевший, к земле припадал на колено.
только и мечт было что о больших мечах,
сильных руках, злости, чтоб рушить стены.
...чтоб донести радость в этих руках,
встретила чтобы мать, любава, сестрица.
чтоб и не знали как это: чувствовать страх,
между лопаток засевший холодною птицей.
чтоб защитить, ведь эти руки – тлен,
если ненужною станет их грубая сила.
стены порушить.. а ну не останется стен?
в челюсть ударить.. будет иному могила...
нерастерявший, только потрёпаный чуть.
без кулаков, зато принимающий к сердцу,
вышел с богом чужим отмерять свой путь,
долгой дороги искать к единоверцам.
|
в зеркало смотреть
в зеркало мира смотреть, видеть машины детали,
я отверну лицо, прочие чтоб не узнали.
и повторяя суть, узкой полоски света,
я продолжаю путь в сторону без ответа.
лица плацкартных вагонов я продолжаю жить,
в тайне надеясь, наверное, нитку перепилить.
нитка, она стальная, ею очерчен круг
в нём отбиваюсь от стаи нервных и ласковых рук.
может ли мне поверить, как я могу теперь
лица плацкартных вагонов, драка без всяких потерь.
счастье без дырки в кармане, я намотаю нить
к счастью меня приковали – чем бы его заменить.
мраморный запах камня, я забываю, пусть
рифмой, хоть и банальной, будет здесь слово грусть.
я протяну надежду, но не подам руки,
самые лучшие нитки – верные маяки.
здравствуй моё знаменье, здравствуй моя печаль,
я не дорос и всё же, времени мне не жаль.
не убоюсь кумиров, сыну отмечу путь,
лишь помоги мне нитку верой перечеркнуть.
|
слушаю дождь
я слушаю дождь, замирая от немоты.
в этом есть что-то страшное – с каплями рваться наружу.
если я потерял остров свой не своей красоты,
то зачем дальше жить, всё противясь пришествию стужи.
голос мой не дрожит – онемел и Луна смотрит вниз,
на привычный уклад непривычного миру порядка.
голос мой – словно дудка в руках заклинателя крыс,
голос мой не дрожит, хоть душа пробирается к пяткам.
не моя в том вина, что страдаю от немоты,
не моя в том вина – стал "иконой в размере оклада".
если ты потеряешь частичку своей красоты,
я убью это небо просто так потому что так надо.
|
так история свернула свой бег
так история свернула свой бег,
как хирург плохой вправил кишки.
позабыли что отец отцов рек
и пустили ветер в дурьи башки.
бесприданники несчастной зимы,
что привыкла плакать и в январе,
мы стоим посередине страны,
без кола, двора и пса во дворе.
кто такую наложил нам печать
и лишил нас дома, света и сна,
кто негласно приказал всем молчать,
в миг, когда бушует в сердце война?
чтобы злость не закипала в крови,
страшный голос не звенел на ветру,
избираются из шайки цари,
те, которым хлеб да соль на пиру.
расскажи мне ветер сказку и быль,
как стоптали тех царей в злую соль.
превращая власть их в серую пыль,
заколачивая души в юдоль.
|
танцевать на арене людских пересудов
танцевать на арене людских пересудов,
отдаваться бесплатно на милость богов,
свет мой ясный, я верно такая паскуда,
что сидел среди пива, людей и столов.
свет мой ясный, я верно такая паскуда,
что уехал не глядя куда – не туда!
ты прости мою глупость, я больше не буду.
мне дорога к тебе. и она навсегда.
свет мой ясный, я верно такая паскуда,
что порою я меряю меркой своей
твои дни, твои ночи.. я больше не буду!
только будь со мной рядом. моею. моей.
мне б отбросить все тени, мне бы выблевать фальши,
дом построить и лампу зажечь у окна..
если это любовь, то не стоит мне дальше.
ты всё знаешь. ты вечно по-женски права.
|
Никите
здравствуй друг мой, снова мы одни
меня зовут Илья, тебя – Никита.
винтики машины, гвоздики стены,
жизнь такая сука, что наша карта бита.
здорово что есть чуть-чуть рублей
и всегда найдётся "тройка" в магазине..
я неудивляюсь этим дням, и ты запей
все обиды всуе и в помине.
девушки, ну что они теперь,
вот когда нам было по семнадцать..
двадцать два – и странный лист потерь,
будто минуло не пять лет – двадцать.
отступились прежние догматы,
стали очевидны очертанья стен,
но по-прежнему, нажравшись, как приматы,
воем и грызём узлы измен.
глупое и гнусное веселье,
счастья вроде как и не хотим.
город, я и ты. дождя капелью
все омыты, всё не полетим.
|
анкор, ещё анкор!
месяца не прошло – снова пишу стихи!
эта напасть никак не оставит, не бросит.
как напиваюсь – дни ложаться на бок,
сколько в неделе дней? да по-моему восемь.
семь же из них я по-различному пьян,
степень зависит от дозы спиртного наркоза.
да окруженье размылось туманом идей
пора бы лечиться таблетками, так где моя доза??
семь из восьми! в пол-шаге от совершенства,
я припадаю, глаза-то шальные, тёмные.
вот-вот дотяну до вершины и приз будет мой,
зрачки так устали: то точки, то просто огромные.
сколько в неделе дней, да по-моему восемь
месяца не прошло – я пишу стихи!
я бросил напасть, только не бросил чувствовать
а восемь – не девять, так где вы, мои грехи??
|
|
